Суд по теракту 3 апреля 2017, день 13: экспертиза невиданных вещей

«Новости Купчино» продолжают освещать суд по теракту в метро. Если вы хотите и можете помочь нам в этой работе, отправьте любое пожертвование главному редактору.

Заседание Ленинградского окружного военного суда по делу о теракте в Санкт-Петербургском метро 3 апреля 2017 года продолжилось в среду, 15 мая. Прибывшие в 11:45 судьи начали с перечисления лиц, признанных свидетелями и не явившихся в суд по тем или иным причинам. Кто-то сослался на семейные обстоятельства, кто-то не может участвовать по причине пребывания в командировке, телефонные номера некоторых свидетелей вовсе не обслуживаются, а другие просто не берут трубку. Оповещенные свидетели оставили ходатайства о продолжении заседания без них, но в отношении некоторых свидетелей обвиняемые выразили свое желание видеть их в суде.

Зал суда выглядел пустынным в сравнении с первыми днями работы по этому делу. Сложилось такое ощущение, что чем дольше идет разбирательство, тем меньше общественного интереса приковано к нему. В качестве свидетеля сегодня выступал только один молодой человек, Юрий Воронцевич.

Пострадавший Воронцевич подготовил исковые заявления, в которых просит взыскать с обвиняемых 1 млн 100 тысяч рублей – по сто тысяч с каждого – за причиненный моральный и физический ущерб. После того, как судебный пристав раздал по копии искового заявления коллегии, прокурору и адвокатам, судья Андрей Морозов ознакомил присутствующих с текстом документа и предложил потерпевшему озвучить, какой нравственный и моральный ущерб был нанесен. Далее со слов пострадавшего:

— В связи с произошедшим событием мне были проведены пять операций, и они останутся в моей памяти всю жизнь. В связи с этими операциями у меня остаются неприятные ощущения. К этим ощущениям добавляется звон, который произошел из-за последствий баротравмы. Звон не излечить, его не сделать тише. После первой проведённой операции у меня были удалены практически все хрящи в носу. Также была проведена операция на ухо, был вставлен металлический имплантат, потеряна чувствительность правой стороны уха. После операции образовался рубец, вследствие чего придется делать еще одну операцию. Также я находился на стационарном лечении около полугода, из-за чего набрал много лишнего веса, появились проблемы с позвоночником, присутствуют пульсации в правом ухе, что мешает засыпать, а звон не дает сосредоточиться. Кроме того, появились проблемы в учебе, поскольку я был неспособен приходить на лекции и практические задания, у преподавателей сложилось предвзятое мнение, что повлекло за собой проблемы вплоть до отчисления, но я полагаю, что это уже мои личные проблемы.

После столь детальной и, кажется, уже заученной речи о полученных травмах и пережитых операциях, судья поинтересовался у потерпевшего, выплатил ли ему метрополитен положенные 502 тысячи рублей. На это молодой человек немного растерялся и признался, что всеми документами занималась мать, а сам он их «в глаза не видел».

По итогам выступления потерпевший Воронцевич был признан гражданским истцом, а его документы были приобщены к материалам дела. Как и со всеми прошлыми подобными случаями, возражали только обвиняемые. Все присутствующие в аквариуме заявили, что поскольку они не причастны к преступлению, то поддержать иск также не могут.

Исследование материалов дела продолжилось зачитыванием прокурором Надеждой Тихоновой ходатайств таксистов Азимова, Малина и Назирова о продолжении заседании в их отсутствие. Подсудимые заявили, что хотят, чтобы таксисты явились в суд и подтвердили свои показания. Кроме того, по их словам, у защиты есть несколько вопросов к этим свидетелям. Кроме того, подсудимые заострили внимание на телефонном номере, с которого вызывалось такси.

Далее прокурор в привычной манере стала зачитывать протоколы экспертиз по предметам, изъятым в ходе обыска в петербургских квартирах на Товарищеском проспекте, Гражданском проспекте, в подмосковной квартире на улице Энергетиков, на платформе станции метро Площадь Восстания, в вагоне поезда на станции метро Технологический Институт.

По отношению к вещественным доказательствам, включающим в себя травматический пистолет Макарова, переделанный под боевые патроны, заряженную обойму к нему, две тротиловые шашки, два электродетонатора, две гранаты, УЗРГМ запалы, изъятые у Ортикова и Каримовой, проводилась судебная экспертиза. Целью экспертизы было выявить, есть ли биологические следы на найденных предметах, пригодны ли они для экспертизы, есть ли совпадения биологического материала с Ортиковым и Каримовой, являются ли названные предметы боеприпасами, содержат ли они взрывчатое устройство, пригодно ли оно для взрыва и используется ли для этой цели. После объявления всех предметов боеприпасами и зачитыванием истории их происхождения, Надежда Тихонова объявила, что установлены генетические сходства биологических материалов, найденных на боеприпасах, с Каримовой, Ортиковым и другим неизвестным человеком мужского пола.

Подобное заявление, разумеется, не могло остаться неуслышанным. Первым к микрофону в аквариуме подошел Ортиков и заявил:

— Когда я был в том коридоре, все боеприпасы мне положили в руки, вот почему на них мои следы.

Каримова, также не сумевшая остаться в стороне, заявила, что отпечатков ее пальцев на гранатах нет, а до этого для экспертизы у нее брали слюну. Она считает, что биологический материал взяли именно оттуда.

Не обращая особого внимания на протестующих обвиняемых, прокурор стала зачитывать экспертизу обнаруженных в ходе обыска самодельного взрывного устройства и взрывных веществ.

Кроме того, она ходатайствовала о проведении экспертизы по вопросу, имеют ли обнаруженные в ходе обыска в квартирах взрывные устройства и смеси общую родовую природу с веществами, обнаруженными на месте происшествия. В этот момент одна из адвокатов задала Тихоновой вопрос:

— А можно нам копии экспертиз? Чтобы защита не на слух воспринимала.

— Копий пока нет, до тех пор имею право зачитывать вслух, — достаточно резко ответила прокурор.

После этого краткого диалога судья Морозов, видимо поняв, что зачитываемые Тихоновой экспертизы сливаются воедино с ходатайством, и становится неясно, что и где было обнаружено, попросил прокурора заново озвучить, в каких местах и каких количествах были обнаружены вещественные доказательства. После того, как прокурор объяснила, что повторная экспертиза нужна для «выявления умысла», судья объявил перерыв для обсуждения ходатайства.

После перерыва адвокаты объявили позицию защиты:

— Просим отказать в удовлетворении ходатайства, поскольку оно займет дополнительно время на рассмотрение, а прокурор преждевременно хочет отправить на экспертизу вещественные доказательства. Мы их пока не видели. Мы хотим знать, что там.

Понадобилось еще два часовых и один сорокаминутный перерыв, чтобы стороны пришли к соглашению. В итоге, защита предъявила ходатайство на ознакомление с вещественными доказательствами и одобрила ходатайство прокурора при условии, что дополнит его своими вопросами к эксперту. Подобное решение не до конца удовлетворило саму сторону защиты, поскольку, по их словам, сложно задавать нужные вопросы, когда даже не видел, что представляют собой эти самые предметы.

После того, как ходатайство одобрили и приобщили к материалам дела (экспертиза будет идти параллельно с работой суда), Надежда Тихонова стала зачитывать перевод стенограммы разговора неких двух мужчин на узбекском языке с использованием отдельных русских слов. Судья Морозов объявил перерыв до 16 мая, пообещав вернуться к теме стенограммы позже.