Яна Теплицкая: Исправительная колония «Обухово» — первое знакомство

«Новости Купчино» начинают серию публикаций с заметками члена Общественной наблюдательной комиссии Санкт-Петербурга Яны Теплицкой о своих посещениях исправительной колонии №6  «Обухово» — единственном подобном учреждении во Фрунзенском районе. ИК расположена за Софийской улицей — на Грузовом проезде. Яна в этом году впервые была назначена членом общественной наблюдательной комиссии и делает первые шаги на пути тюремного правозащитника. Комментарии в сносках — главный редактор «Новостей Купчино» Владимир Волохонский, который был членом ОНК предыдущего созыва, члены ОНК Роман Ширшов и Екатерина Косаревская. 

Роман Ширшов, Екатерина Косаревская и я в качестве своего первого посещения в рамках ОНК (общественная наблюдательная комиссия — комиссия, которая наблюдает за тюрьмами) отправились в ИК-6 Обухово. Мы провели там насыщенные четыре часа, за которые не поняли ничего. Всё написанное ниже так и стоит воспринимать: если я там вдруг делаю какие-то выводы, не верьте им.

Это посещение состояло из уступок, которые я начала делать еще накануне: оставляя телефонограмму я зачем-то ответила на вопрос оперативного дежурного, “во сколько планируется посещение” (и, конечно, обманула)[footnote]Владимир Волохонский: Яна, это как раз нормально — сообщить во сколько вы будете, чтобы кто-то вас встречал. Иначе вы рискуете продолжительное время ждать сопровождающего сотрудника у ворот. Если хочется сделать своё посещение небольшим сюрпризом — дайте телефонограмму за полчаса.[/footnote] 

Чтобы попасть в колонию, нужно доехать до станции метро Обухово, сесть на маршрутку или пройти пешком минут двадцать (среди снегов и мимо красивой неожиданной избушки) и оказаться у входа в колонию. Милая дежурная у входа забрала наши паспорта и мандаты, а также кошельки, зарядки, наушники, телефон, планшет и фотоаппарат.
Вот фотоаппарат мы зря отдали: мы упоминали “средства фотофиксации” в отправленном накануне уведомлении (которое никто не читал, потому что суббота, а генерал уехал в Москву (?)). На самом деле и про планшет мне не очевидно, что его должны забирать.

Затем мы прошли через рамки металлодетектора и показали сумки (это незаконно, членов ОНК можно досматривать только с составлением протокола и только если очень надо) —  расстраивать этим воскресным утром тюремщиков, радующихся, что “Борис Еремеевич”[footnote]Борис Еремеевич Пантелеев — член ОНК прошлого созыва, о котором нам рассказывают просто все (обычно — о том, какой он вздорный и плохой человек и как у него много судимостей. Что примечательно, представители разных кругов делают это одними и теми же словами). Сотрудники ИК-6 утверждают, что когда-то он у них сидел. И очень, очень рады, что он к ним больше не придет.[/footnote] к ним больше не придет, я в  себе моральных сил не нашла.

Затем мы прошли в кабинет начальника колонии, еще немного поговорили о Борисе Еремеевиче[footnote]Нам, в наших посещениях, придется разбираться с разными триггерами у сотрудников службы исполнения наказания: с одной стороны, как только мы требуем что-то законное, что до нас требовал Пантелеев, они очень расстраиваются и вспоминают худшие дни. С другой стороны, иногда они с ностальгией и надеждой вспоминают “конструктивное сотрудничество”, налаженное в былые дни (в 2008—2013 гг): когда комиссия предупреждала по факсу и сильно заранее, ходила только в будние дни и вообще очень уважала Правила Внутреннего Распорядка, документы Для Служебного Пользования, а также Хорошие Отношения.[/footnote], с удивлением услышали, что измерительные приборы нам также пронести не разрешают и, не добившись письменного отказа (продолжался день уступок [footnote] Владимир Волохонский: Для начала ОК. Но вообще, надо бороться за право проносить фотоаппарат, диктофон и этот градусник. Подайте письменное заявление в УФСИН. [/footnote]), оставили прибор и начали обход.

Начался он с экскурсии по промзоне (место, где осужденные работают). Мнения более опытных коллег по поводу промзоны различались. Одни говорили, что самое хорошее место там — “лук” (очистка и расфасовка лука), другие — что условия там плохие и негигиеничные. Так вот “лук” закрылся. А на самом плохом, по отзывам, месте (там, где производят краску) установили новую вытяжку. Впрочем, это производство в воскресенье закрыто.
Сначала нас привели в место, где производят полиэтиленовую пленку[footnote]Роман Ширшов: там перерабатывают пластик в гранулы, а из гранул делают полиэтиленовую и полипропиленовою пленку[/footnote], затем — туда, где изготавливают полиэтиленовые пакеты и перчатки, после — туда где куют решетки и т.д. Посмотрев на помещение для расфасовки соли (осужденные в это время были на обеде) и место, где изготавливают таблетки из грунта, мы попросили с этой частью программы закончить. А, еще там машины красят.

Зарплаты там, по словам сотрудников, порядка 1 МРОТ.  Мы попросили отвести нас в ШИЗО. ШИЗО — штрафной изолятор, сюда люди попадают не больше, чем на 15 суток[footnote]Владимир Волохонский: Но некоторых могут через час после освобождения отправить снова. И снова. И ещё снова.[/footnote] Нас провели по узкой обледенелой тропе, над которой нависали выросшие на колючей проволоке сосульки (я обычно не замечаю такие вещи, но тут мне было очень жаль оставленного на КПП фотоаппарата, и я перебирала кадры, которые можно было сделать).

Прежде ШИЗО мы оказались в СУОН (строгие условия отбывания наказания) — там содержатся “нарушители”. Все, человек десять, в одном, запираемом, помещении.  Затем прошли по ШИЗО.  В ШИЗО содержатся человек 15, по одному, двум или трем людям в камере. В некоторых камерах туалет не отделен от жилого пространства ничем, в некоторых — отделен занавеской. Также — в ПКТ (помещения камерного типа, где люди могут находиться долго), то есть люди по полгода живут в запахе туалета.

Посмотрела прогулочный дворик: это такой коридор, к которому примыкают прогулочные камеры. Всё в снегу.

Дальше все опять пошло в экскурсионном порядке. Столовая, пекарня (очень вкусный хлеб), душ, баня, православный спортзал, прачечная, библиотека. На улице заключенные играли в футбол[footnote]Екатерина Косаревская: Я спросила, какой счет, дежурный замялся, засмеялся, сказал, что с ними никогда не понятно, после каждого забитого гола спорят, не договариваются, начинают счет с начала. Чем-то напомнило Алису в зазеркалье. [/footnote]

Кажется, над нами немножко издевались. Во всяком случае, нам показали домик с коврами и телевизором и рассказали, что каждый заключенный после полугода работы имеет право на отпуск в этом домике. Право-то имеет, а вот как оно с реализацией...

Сходили в медчасть. Там, наконец, нам пожаловались на разное. Из серьезного — ВИЧ-позитивный человек с двухлетним сроком, полтора года отсидевший в питерском СИЗО, так и не начал получать там терапию. Потому что на учете он стоял в другом городе. В этапировании в тот город ему отказали. Прошли по жилым корпусам. Видели теннисный стол и инфернальные стены, покрашенные в цвета российского флага. В остальном было довольно бессмысленно. Посмотрели на людей в карантине (людей, которые находятся в колонии меньше двух недель), услышали, что и у них все в порядке и нет совершенно никаких вопросов, жалоб и пожеланий.

Тут оказалось, что в пять вечера построение, до которого надо срочно успеть все заполнить и уйти, чтобы не быть как Борис Еремеевич. Мы опять поддались на эту (вполне искреннюю) манипуляцию, все заполнили и ушли.

PS Да, по всей колонии очень много кошек. Пушистые, не запуганные. Едят, в основном, кажется, хлеб. Делают вид, что охотятся на голубей. Иногда на них срабатывает сигнализация.

PPS Еще довольно много людей, у которых что-то с ногами. Говорят, “ушиблись”[footnote]Владимир Волохонский: С ногами? Не забываем о том, что в этом заведении содержатся наркоманы и прочие люди с весьма ослабленным здоровьем. Атеросклероз, полинейропатия и прочие прелести жизни.[/footnote].